Сергей Агарков - Сексуальность от зачатия до смерти: онтогенез сексуальности
Помимо естественных онтогенетических закономерностей соматогенеза, и в том числе цереброгенеза, пониманию его природы во многом способствует анализ случаев медикаментозных гормональных воздействий. В критические периоды развития эти воздействия могут формировать некоторые постоянные характеристики поведения индивида (Money, 1994). Ранние гормональные воздействия могут изменить чувствительность тканей к последующей гормональной стимуляции и участвовать в формировании структур мозга, на которых базируются поведенческие паттерны (Hines, Collaer, 1993; Swaab, Gofman, 1995). В частности. Имевшая место в 50-х годах практика широкого применения гормонов для предотвращения выкидышей нередко приводила к внутриутробной андрогенизации девочек и маскулинизации поведения в последующем (Udry, Morris, Kovenock, 1995). Аналогичные наблюдения касались синтетических прогестинов, применяемых с той же целью (Reinish, Sanders, 1992). В том же исследовании отмечалось феминизирующее влияние диэтилстилбестрола на поведение родившихся мальчиков.
А. Эрхард и Дж. Мани еще сорок лет назад обследовали 10 девочек дошкольного возраста, матери которых во время беременности получали мужские гормоны. У 6 из этих «подопытных» коэффициент интеллекта превышал 130 (!) – то есть они оказались необычно интеллектуально развитыми. Все 10 девочек с возрастом стали предпочитать мальчишескую компанию и игры, свойственные мальчикам. Они были самоуверенны и независимы как «сорванцы» и имели признаки физической маскулинизации. Другой группе матерей во время беременности по разным показаниям давали женские половые гормоны. Проводившие это исследование X. Майер-Бальбург и А. Эрхард констатировали, что родившиеся в результате мальчики и девочки, были менее агрессивны, чем их сверстники.
Особенно рельефно влияние гормонов на формирование физических признаков пола и гендерной идентичности выступает при патологических состояниях. Например, врожденная гиперплазия, то есть избыточное разрастание коры надпочечников, сопровождается накоплением андрогенных гормонов и приводит к тому, что генетические девочки рождаются с мужеподобными половыми органами и ведут себя как мальчики. При редком генетическом нарушении, заключающемся в нечувствительности тканей зародыша к тестостерону, генетические мальчики рождаются с женскими наружными половыми органами, а при синдроме нехватки дигидротестостерона, иногда называемом синдромом Доминиканской республики, мальчики также рождаются с женоподобными половыми органами и воспитываются как девочки, но в пубертатном периоде неожиданно «обзаводятся» мужскими половыми органами и проявляют сексуальный интерес к женщинам.
Еще более сложные механизмы определяют влияние гормонов на поведение в постнатальном периоде, но их уместно рассмотреть в разделах, посвященных отдельным этапам психосексуального развития. Резюмируя изложенное, следует отметить, что даже те немногие приведенные факты со всей очевидностью свидетельствуют о многомерности детерминации пола и не могут быть сведены к беглому осмотру гениталий новорожденного для констатации его половой принадлежности. Системное понимание пола на модели простейшей аналогии может быть представлено как строительство здания. В основе строения лежит фундамент – генетический пол, определяемый комбинацией (ХХ или ХУ) половых хромосом. Следующий, гонадный или истинный пол определяется развитием половых желез (яичек или яичников) и составляет стены здания, его конфигурацию и этажность (производные от гонадного гормональный и гаметный пол). Под действием гормонов завершается формирование половых органов, всего каркаса строения за счет кровли (морфологический пол). Ошибки в сооружении фундамента опаснее дефектов стен, а последние – серьезнее прохудившейся кровли, хотя в быту именно она нередко создает больше неудобств. Зато ее легче починить или подлатать, чем восстановить треснувший и просевший фундамент, угрожающий обвалом стен и кровли. Лучшим свидетельством сказанного являются успехи генитальной хирургии от смены пола до эндофаллопротезирования.
Этих примеров достаточно для того, чтобы сориентироваться в важности внутриутробного периода развития плода. В большом количестве специальных научных экспериментов установлено, что уже на 7—9 месяцах беременности плод отличает голос матери от других звуков, ее сердцебиение от похожих посторонних звуков. Ребенок в утробе разнообразно реагирует даже на всевозможную музыку, причем позитивное влияние классической музыки на развитие плода можно считать доказанным, но как тесный контакт новорожденного с матерью в целом сказывается на сексуальном развитии в будущем пока неясно. Современные исследования свидетельствуют о том, что рефлекторная эрекция у мальчиков бывает за несколько месяцев до рождения и в течение первых минут после родов; у новорожденной девочки возможно увлажнение влагалища в течение первых суток, а у некоторых замечается эрекция клитора.
Еще в утробе матери ребенок должен быть обеспечен вниманием и заботой, хорошим питанием и спокойной атмосферой, здоровым образом жизни и хорошим настроением будущей матери. Согласно многочисленным исследованиям именно в это время формируется соматический базис сексуальности человека, определяющий его поведении в будущем. Нежность родителей, персонализированное обращение к ребенку, бережное отношение к нему способствуют нормальному сексуальному развитию в этот период. С точки зрения эволюции, мать крайне заинтересована в благополучии своих детей. Тем не менее, у одних матерей инстинкт проявляется сильнее, чем у других. По данным некоторых исследований, силу любви матери к ребенку можно оценить по уровню гормона окситоцина в крови. Известно, что у животных окситоцин, который также называют «гормоном привязанности», влияет на родительское поведение, выделяется при половых контактах и участвует в поддержании близких отношений. Животные, у которых не выделяется окситоцин, меньше заботятся о своем потомстве, реже вылизывают детенышей. При этом влияние гормона на человеческие отношения изучалось крайне мало. Исследователи из Университета Бар-Илан (Израиль) трехкратно измерили уровень окситоцина: в первом триместре беременности, в третьем триместре и в первый месяц после родов у 62 женщин. У последней группы наблюдали за процессом общения матери и ребенка. Они обращали внимание на то, как часто мать смотрит на ребенка, прикасается к нему, разговаривает с ним особым образом и т. д. На основании этих наблюдений, а также бесед с матерями, ученые делали вывод о силе привязанности к ребенку. Эти данные сопоставили с уровнем окситоцина в крови женщин. Оказалось, что уровень окситоцина в первом триместре беременности предопределял силу материнской привязанности. Женщины с наиболее высоким уровнем окситоцина в большей степени заботились о своих детях. Играл роль и уровень окситоцина на протяжении беременности и после родов. Вероятно, окситоцин готовит женщину к роли матери и влияет как на поведенческие, так и на психические аспекты материнской привязанности.
Стресс, перенесенный матерью во время беременности, оказывает многостороннее негативное влияние на физическое и психическое здоровье детей в последующем. Ученые из Университета Орхус использовали данные об 1,38 миллионов родов, внесенных в датский национальный реестр в период с 1973 по 1995 годы. Используя данные реестра, руководитель исследования Пребен Бо Мортенсен и его коллеги отобрали почти 22 тысячи женщин, которые во время беременности пережили смерть супруга или другого близкого родственника, и 14 тысяч будущих мам, у ближайших родственников которых был диагностирован рак, инфаркт или инсульт. Затем проследили судьбу детей, родившихся у этих женщин. Выяснилось, что дети женщин, потерявших близкого родственника во время первого триместра беременности, на 67% чаще заболевали шизофренией. Смерть родственника во время более поздней стадии беременности, а также известие о болезни родного человека не влияло на риск развития шизофрении у ребенка.
Причина взаимосвязи между стрессом во время беременности и развитием шизофрении у ребенка до конца не ясна. По мнению Мортенсена, гормоны, вырабатываемые организмом будущей матери в ответ на стресс, могут влиять на развивающийся мозг плода. Этот эффект особенно выражен на ранней стадии беременности, когда защитный барьер между матерью и плодом сформирован не полностью. Между тем, абсолютный риск возникновения шизофрении у ребенка в результате стресса будущей матери невелик. В развитии этого заболевания могут играть роль многие факторы, как генетические, так и связанные с воздействием окружающей среды.
Но иногда человек ставит такие эксперименты над природой, которые практически исключены в естественных условиях и результаты которых просто непредсказуемы. Американский транссексуал Томас Бити родился женщиной и уже, будучи взрослым человеком, прошел процедуру, которая сделала его мужчиной. Бити широко известен как первый в мире «беременный мужчина». Он забеременел с помощью искусственного оплодотворения в 2007 году. Тогда в прессе появились его первые фото с большим животом, которые многими были восприняты как розыгрыш. В июле 2008 года Бити и его жена Нэнси родили первого ребенка, девочку Сьюзен. В июне 2009 года Томас Бити произвел на свет еще одного ребенка – мальчика. Теперь имя Бити снова появилось в прессе, так как в его семье произошло очередное пополнение. Сообщается, что у мальчика светло-каштановые волосы и голубые глаза. Все трое детей Бити появились на свет естественным путем в медицинском центре Сент Чарльз в городке Бенд, штат Орегон. С точки зрения психологии транссексуальности эти люди ведут яростную борьбу со всем, что напоминает об ошибке природы. Сочетание изменения пола на мужской и одномоментного стремления реализовать высшее свидетельство женственности – деторождение как минимум говорят о двойственности гендерных установок в данном клиническом случае.
